Автомобиль бирмингемского букмекера, укомплектованный всем необходимым, чтобы поставить палатку на скачках. Подобная машина, принадлежащая букмекеру из Бирмингема, и подверглась нападению в Херст-парке в августе 1921 года.
Похоже, в этот период времени Сабини находились в подчинении у Эмануэля, и он счел свое вступление в Ассоциацию возможностью раз и навсегда лишить Кимбера контроля над «услугами», предоставляемыми букмекерам. Неудивительно, что Эмануэль начал печатать списки участников каждого забега, а затем основал компанию по производству букмекерских билетов.
Эмануэль не терял времени даром, и уже через месяц после основания Ассоциации она наняла на работу восьмерых распорядителей, которым щедро платили по 6 фунтов в неделю. Среди распорядителей оказались Дерби Сабини и родственник Эдварда Эмануэля Филип Эмануэль. Ставший впоследствии секретарем «Ассоциации букмекеров Юга», Рон Уайток подчеркивал, что «сначала на первом плане стояла необходимость вышибания клина клином и “сильные” ребята должны были защищать членов новой Ассоциации».
Несмотря на это, новая Ассоциация пришлась по вкусу «Клубу жокеев», в ведении которого находились многие наиболее популярные ипподромы Англии. Такое признание было только на руку Эмануэлю и Сабини, ведь так Кимберу и «Бирмингемской банде» становилось сложнее соперничать с ними на Юге. Эмануэль хорошо разыграл свои карты, приняв деятельное участие в становлении организации, которая в итоге превратится в «Ассоциацию защиты интересов букмекеров», однако он не терял надежды отобрать у Кимбера и ипподромы на западе Англии. Здесь у него ничего не получилось, и битва при Бате лишний раз подтвердила его поражение.
Обе стороны конфликта держали дистанцию, а пресса требовала от полиции срочного принятия мер для прекращения «хулиганства» и «беспредела» на скачках. В итоге «Бирмингемская банда» и Сабини назначили время встречи. Это произошло после того, как англо-итальянские гангстеры пустили слух, что бирмингемцы не имеют права принимать ставки у них на ипподромах. В ответ «Бирмингемская банда» заявила, что ни одному южному букмекеру и их подручным не разрешат в сентябре посетить фестиваль Сент-Леджер в Донкастере.
Старший инспектор Скотланд-Ярда в отставке Том Диваль, которого не раз привлекали к обеспечению порядка на разных ипподромах, утверждал, что итальянцы приняли вызов. Они сопроводили «прославленного букмекера» Бересфорда и весь его персонал на вокзал Кингс-Кросс: «Вооруженные до зубов итальянцы предупредили соперников, что, если они хоть пальцем тронут этого джентльмена и его подчиненных, первый, кто до них дотронется, будет убит».
Обыскав поезд, они не нашли ни одного противника, однако в Донкастере «их встретила разъяренная толпа врагов». Кое-кто искал Бересфорда и других лондонских букмекеров, «в то время как остальные прятались за железными колоннами, поддерживающими крышу, за такси и автомобилями и в других местах, где их было прекрасно видно, и все они ждали момента, чтобы напасть на итальянцев. Все были вооружены бритвами и другим опасным оружием».
Не обнаружив соперников, «Бирмингемская банда» велела всем лондонским букмекерам вернуться в столицу «и сопроводила свой приказ ужасными угрозами». Бересфорду и его подручным было позволено остаться. «Вся “Бирмингемская банда” затем ввалилась в уборную на станции, где состоялось самое жуткое и грозное совещание в истории скачек».
Было решено продолжить встречу дома у Бересфорда, куда прибыло «по шестнадцать вооруженных револьверами и бритвами человек с каждой стороны». Сам Бересфорд 6 декабря 1921 года в своей речи на банкете по случаю основания «Ассоциации защиты интересов букмекеров и игроков» назвал членов «Бирмингемской банды» «террористами». Более того, он приукрасил ситуацию, сказав, что «уже состоялась встреча с ними и длинный разговор, в ходе которого они пообещали, что больше неприятностей не будет». Он заявил, что «Бирмингемская банда» отступила. На самом деле все было не так.
На самом деле они договорились поделить страну на сферы влияния для крышевания ипподромов. Поля на севере, в Мидлендсе и Вест-Кантри отходили в зону «Бирмингемской банды», а поля на юге и востоке Англии – в зону Сабини с союзниками. Новости о перемирии просочились в газеты. 20 сентября «Ноттингем Ивнинг Пост» сообщила, что во время прошедших накануне скачек в Лестере «вражде между лондонской и бирмингемской бандами был положен конец, а потому не стоит больше бояться повторения неприятных событий, которые недавно произошли на юге страны».
Через десять дней «Вестерн Газетт» заметила, что противники встретились на скачках в Ньюбери, и авторитетно заявила, что «за стаканчиком они согласились навсегда зарыть топор войны». Пятого октября вслед за закрытием дела Кимбера, Томаса и Джойса, возбужденного после битвы при Бате, в «Халл Дейли Мейл» появился заголовок: «Ипподромная вражда. Долгожданное разрешение».
В ходе переговоров Билли Кимбер и другие представляли бирмингемских хулиганов, а за Сабини стояли две крупные фигуры: глава еврейского подполья Ист-Энда Эдвард Эмануэль, который постепенно обращался к легальному бизнесу, и ведущий букмекер юга Уильям Бересфорд, который надеялся вытеснить «бирмингемских парней низших сословий», как он сам их называл.
Речь Бересфорда так и сквозила лицемерием, ведь в 1902 году он сам был осужден за владение подпольным игорным домом в лондонском Вест-Энде и оштрафован на огромную по тем временам сумму в 200 фунтов. Он заявил, что работает агентом на комиссионных началах, то есть букмекером. Его также обвинили во владении букмекерской конторой, где принимались ставки на лошадей вне ипподромов, и оштрафовали на 50 фунтов. Разбогатев незаконным путем, Бересфорд перешел в легальный бизнес, начав принимать ставки на ипподромах. В 1921 году вместе с Эмануэлем он выступил за создание «Ассоциации защиты интересов букмекеров и игроков», которая после своего основания получила поддержку ведущих букмекеров Лондона и Клуба жокеев. И правда, Бересфорд подчеркнул, что Эмануэль оказал ему «неоценимую поддержку» на этом этапе.
Копия редкого снимка первого ежегодного ужина «Ассоциации защиты интересов букмекеров и игроков», состоявшегося в ресторане «Холборн» 6 декабря 1921 года. Во главе стола сидит Эдвард Эмануэль, считавшийся главарем еврейского подполья Ист-Энда.
Эмануэль и Сабини не получили полного удовлетворения от перемирия, но теперь у них в руках оказался контроль над весьма прибыльными юго-восточными ипподромами и ипподромами Восточной Англии. Там их позиции укрепились благодаря своеобразному пособничеству полиции. В декабре 1922 года газета «Нью Стейтсмен» заявила, что Сабини платили полицейским по 5000 фунтов в год, покупая, таким образом, свою неприкосновенность.
В этих обстоятельствах у Кимбера не оставалось иного выбора, кроме как согласиться на перемирие, хотя «Бирмиргемская банда» и сохранила контроль над большей частью ипподромов Англии. Так как большая часть гангстеров по-прежнему проживала в Бирмингеме, они были довольны господством на ипподромах Мидлендса, Северной и Юго-Восточной Англии и Вест-Кантри. В отличие от них, Кимбер прочно обосновался в Лондоне. Эмануэль и Бересфорд обхитрили его, и в результате его друзья и союзники в столице оказались в проигрыше.
Братья Макдональд и «Парни из Элефанта» и Джондж «Брамми» Сейдж и «Камденская банда» не были готовы к таким потерям, и в 1922 году разразилась новая ипподромная война, центром которой, по свидетельству Брайана Макдональда, стал Лондон. В новостях появлялись сообщения о ножевых ранениях, драках с бритвами, стрельбе и даже одном нападении с мачете на улицах столицы и ипподромах Южной Англии.
В разгар этих жестоких столкновений в сентябре и октябре 1922 года министру внутренних дел Эдварду Шорту было направлено три письма. На них стоял почтовый штемпель Лестера, а вместо подписи красовался псевдоним «Томми Аткинс» – собирательное имя, которым часто называют британских солдат. Будучи военным в отставке и истинным англичанином, автор этих писем жаловался на банды иностранцев, которые вечно вызывают проблемы:
Казначеями и мозговыми центрами банды головорезов, орудующей на ипподромах Англии, являются иностранцы Эдвард Эмануаль и Гарчан Харрис, которые финансируют все крупные игорные дома лондонского Вест-Энда и выплачивают значительные суммы денег другим иностранцам, «Банде Сабини», а также «летучему отряду» Скотланд-Ярда, лоббируя тем самым свои интересы.
Гарчаном Харрисом аноним, скорее всего, назвал союзника Эмануэля Гершона Харриса, который тоже происходил из еврейского Ист-Энда.
Письма хранятся среди бумаг столичной полиции в Национальном архиве, и второе, полученное 26 сентября, особенное внимание обращает на коррупцию в полицейской среде, связанную с бандой Сабини. В письмах также содержатся упоминания о нападениях на членов «Бирмингемской банды», включая атаку на Эндрю Тауи в Эпсоме. В ходе полицейского расследования было установлено, что банда на самом деле имеет мало общего с Бирмингемом, так как «в основном состоит из самых отъявленных лондонских преступников». Неудивительно, что полиция пришла к такому выводу, ведь, кроме Кимбера, Тауи и еще нескольких человек, практически никто из бирмингемцев не принимал участия в новой ипподромной войне. Она велась между лондонскими бандами.